Был прозрачный апрельский вечер, похожий на акварель. На обочинах лежал еще не успевший слинять снег. Я шёл с остановки домой по тротуару мимо цветочных ларьков и вдруг откуда-то сверху прямо в ухо мне отчётливо прозвучал женский, смутно знакомый голос - "Соболев! Ну посмотри же ты на меня!" Я с удивлением оглянулся. Никого! -"Ну вот...уже галлюцинации, - успел подумать я, но настойчивый голос отчетливо произнес: - ты же на меня в упор смотришь – вот, ну вот же, я в первом ряду! Забери меня отсюда скорее -этот хам амариллис меня уже достал!
Я посмотрел перед собой и увидел белоснежную орхидею, рядом с которой, чуть касаясь ее боком, стоял красный амариллис, и, как мне показалось, нагло ухмылялся. - Таак....подумал я, слегка, как говорится, офигев. Вроде не пил…и не сплю….как же это? - Денис! Шарф сними,- расхохоталась орхидея.. Будешь нести меня домой-обмотай им горшок! Мне еще не хватало простудиться! А Чарли жив?
Чарли был мой йорк, пёс, погибший лет двадцать назад, как раз в тот день, когда…нет, этого не может быть! На ватных ногах я подхожу к продавцу, сопротивляясь сам себе, но ноги меня не слушают! Я даже не удивился, когда, сверкнув золотым зубом, цыганка-цветочница протянула мне горшок с орхидеей, хотя я ни слова ей не успел сказать. – Ты уже заплатил, - внятно и медленно, как маленькому ребенку, сказала мне цыганка. (Продают ли цыгане цветы? Мелькнуло у меня в мозгу). Я ощутил, что вырваться из этого оцепенения также трудно, как в детстве выныривать из глубины, когда поверхность воды еще высоко, и сквозь воду солнце бьёт в глаза. Но я собрал все усилия и мотнулся куда-то в сторону, поскользнулся и здорово ушиб колено, в ушах шумело.
…Очнулся я, когда с потемневшего неба уже глянули звёзды, причём стоял я посреди тротуара возле закрытых цветочных киосков, прижимая к боку сверток с орхидеей.
Вернул меня в действительность спасительный звонок, - старый трек «Дорога» из древнего кинофильма «Бумер». Ему я обрадовался, как лучшему другу. Действительно, это и звонил мой одноклассник и лучший друг, Мишка.
-привет!-сказал Мишка. Я молчал. Я не мог сказать ни слова. С третьей попытки я еле протянул Мишкааа! Я тут....это...где луна тут...- Ого, - сказал мой друг на том конце связи. -Ты пьяный там…что случилось, уволили чтоль?!
– не….я…я можно к тебе? Я заметил, что ору в трубку. – Я понял,- ответил Мишка. Жду, только учти, лифт сломан. – Уже бегу, -крикнул я и резво дёрнул по Весеннему проспекту, над которым уже всходила луна.
Мишка открыл дверь, пропуская меня вперед, - я машинально скинул промокшие кроссовки и всунул ноги в подставленные Мишкой смешные тапки в виде лап тигра. И тут только я заметил, что всё ещё прижимаю к боку сверток, обёрнутый в мой шарф. Я развернул его. Там, в куполе из прозрачной бумаги, среди сочных, устремленных наружу листьев на высоком, томном стебле, покачивались белоснежные цветы с малиновыми серединками. – Это ещё откуда? -удивился Мишка. Ты что, эту хрень мне принёс? – нет, это я потом домой, - тихо сказал я, поймав его удивлённый взгляд. – Чайку плесни…промерз я, как-то сыро сегодня. Пока Мишка возился с чайником, я все смотрел на цветок. А он смотрел на меня. Даже показалось, что «губы» орхидеи насмешливо дрогнули и слуха коснулся тихий, странно знакомый смешок. Попятившись, я ввалился на кухню, едва там не распластавшись.
– Ну, давай, рассказывай, - сказал Мишка, и передо мной на столе появился чай в железном фирменном подстаканнике с надписью РЖД Абакан, затем в чай плюхнулся лимон, немедленно оказавшийся под шапкой сахара. Мишка после операции не пил спиртного, чай предпочитал зеленый, но для меня всегда у него находился пакетик черного чая с бергамотом. Подразумевалось, что спиртного и я не пил, из солидарности. Мы сидели на кухне и пили чай. - Миш, только честно, - у тебя были когда-нибудь глюки? –спросил я, соображая, насколько сильно я спятил. – Глюки? Я что, на нарика похож? Да я когда в полиции служил, так на них насмотрелся, что нее я пас –если ты об этом. Я адекват предпочитаю. – Я тоже! - поспешно и как-то слишком радостно воскликнул я. Мишка посмотрел на меня с подозрением. – Ты в порядке вообще…что ты курил, и чем накрыло?
-Да не накрыло меня! Со мной такое произошло…да кому сказать, не поверят…я кинул взгляд в прихожую, где отставил цветок, -из кухни хорошо просматривался коридор и топчан у входной двери, на котором я оставил орхидею. Холод продрал меня до костей и окунулся в желудок. На полу у топчана валялся мой шарф. Возле него ничего не было. Глотнув воздуха, я вытер вспотевший лоб. Глаза мои уперлись в пол, на котором переминались хорошенькие ступни с розовыми пальчиками, и по мере движения моих глаз вверх, по стройным ногам, видение превращалось в девушку, -секунд семь и мой мозг взорвался...
- Карина!!! –закричали мы с Мишкой в голос, вскочив с табуреток. Но…но ты же…в некотором роде ты…умерла?! – прошептал я.
Обнажённая Карина усмехнулась нам в лицо, повернулась и исчезла за дверью ванной. Зашумела вода открывшегося крана. Мы с Мишкой сидели, как два идиота, в полном шоке и с открытыми ртами. Вода продолжала шуметь, а мы смотрели друг на друга с одной только мыслью –Вот это Да!!!
Здесь я должен сделать небольшое отступление с ретроспективой в наши с Мишкой студенческие годы, чтобы вам стало ясно, кто такая Карина.
Карина, или Каролла, - это была наша сокурсница в университете. Там я впервые увидел ее в 2000-м году. Она была невероятно гибкая, тоненькая, с мягким взглядом больших карих глаз под аккуратной чёлкой, с длинными ресницами, французским носиком и великолепными каштановыми волосами, постриженными под каре; по ним, в зависимости от освещения, плясали блики, как у Алисы в Стране Чудес из известного мульта. Аромат духов «Ангел» неотступно следовал за ней волшебным шлейфом.
Мы с Мишкой познакомились с ней в университетской столовой, во время подготовки к вступительным экзаменам. Ни одного из нас она никогда особо не выделяла, да и экзамены занимали нас тогда всецело. А потом мы всем курсом отмечали поступление, засиделись допоздна в Старой Риге в лидо «Яня сета» и на остановку шли через сквер у Рижской Оперы; мы с Кариной каким-то образом опередили всех и присели, поджидая, на скамейку под магнолией. Мой песик Чарли, маленький йорк, натягивая поводок, распугивал летевших на свет ночных мотыльков. В струях фонтана плясала луна, мягкий свет фонарей освещал сквер.
Был тёплый, великолепный июльский вечер, то там, то тут в воздухе носились звуки скрипок уличных музыкантов, и ветер носил по улицам «каприз Паганини», а на скамейке, под магнолией, я Карине луну пообещал, если поцелует меня, - дурак! Я взял из ее рук зеркальце, открыл его, и в нём отразилась луна. Я помню, как от удовольствия блеснули ее глаза, а у меня предательски вспотели руки, когда я сжал ее пальчики и потянулся к ней. – Луна моя, - шепнула она. Что же, дело за поцелуем? – и она вдруг села ко мне на колени, уронила свои губы в мои и долго, томно и сладко поцеловала- я видел ее бархатные глаза впервые от себя так близко, ее дыхание слилось с моим…и поцелуй этот украл мою свободу, опутал сердце кандалами и затуманил навек мой разум, -как сказали бы романтики века назад…но вот залаял Чарли, и мы увидели невдалеке всю нашу компанию во главе с Мишкой, и Каролла оттолкнула меня, рассмеялась и помахала всем рукой – мы здесь! Зачем-то отвела Мишку в сторону, и, кокетничая, взяла его за пуговицу, прекрасно зная, что я все вижу. Счастливый Мишка что-то увлечённо ей рассказывал. Лёгкий след от парфюма «Ангел» еще долго дразнил и преследовал меня. А потом все пошли на остановку троллейбуса, и по домам. Карину до дома проводили всей компанией, она взяла поводок Чарли из моих рук и всю дорогу вела его с большим удовольствием. В дверях обернулась, передавая мне поводок, и улыбнулась странной улыбкой, которую я долго не мог забыть. Мне? Мишке?
Мы с Мишкой оба любили ее до безумия. А она играла нами на грани фола. О многих вещах даже вспоминать теперь стыдно. Но с тех пор прошла целая вечность, а теперь мы оба женаты! И у каждого уже и наследники есть…мою жену зовут Ольгой, дочку назвали Елизаветой. Сын Сашка. У Мишки жена Лана (Светлана) и пацаны Яромир и Святослав. И по странному стечению обстоятельств наши жены с детьми поехали навестить каждая свою мать, - сейчас весна и все помешались на теплицах, саженцах и тюльпанах.
И вот Карина, наша с Мишкой запретная тема, больная мозоль, головная боль, любовь, от которой сводило скулы –разбилась на мотоцикле на следующий день после выпускного вечера в июле 2006 года на трассе Рига-Юрмала. В добавок во всему, в тот –же злополучный день моего йорка Чарли сбила машина…
А теперь вот Карина спокойно включает воду в ванной, появившись из орхидеи, а мы сидим, как дураки, и смотрим друг на друга.
Я понял, мы спятили оба, - сказал наконец Мишка. Это такой новый штамм коронавируса…коллективные галлюцинации…
Мы на цыпочках подошли к двери ванной. Там стояла тишина.
- Карина?
Тишина в ответ.
И вдруг на всю квартиру заливисто зазвенел звонок. – Светка! – Мишка закатил глаза, представляя, что скажет его жена, обнаружив в ванной обнажённую девушку. Только в этот момент до меня дошло, что Карина совсем не изменилась, когда как нас уже разделял 21 год земных лет и мы с Мишкой, конечно, с тех пор, внешне порядочно изменились.
Мишка на автопилоте повернул ключ и в проеме двери показалась мощная фигура Ланы, за ней - Мишкины пацаны. – Яромир! Славик! Идите мыть руки-забасила Лана. У нее, не смотря на нежное имя, был внушительный бас. Мы сидели как истуканы, боясь даже представить, что сейчас будет. Мальчики влетели в ванну, послышался плеск воды и вот они уже выходят, как ни в чем ни бывало. Мы переглянулись. Лана, войдя в свою очередь в ванную помыть руки, воскликнула оттуда-это вы орхидею здесь оставили? Миш, ты же знаешь, орхидеи не подходят мне по гороскопу! Ай! – вот дрянь! Я из-за нее руку порезала! Пластырь давай…в аптечке! Мы заглянули в ванну. В раковине стояла орхидея, а Лана зажимала порез на руке. Стебель орхидеи вверху крепился к палке какой-то острой проволокой. Об нее и порезалась Лана.
Я схватил орхидею и шепнул Мишке-идем ко мне! Мишка засобирался. - я это…пойду помогу Дине проводку починить,-сказал он жене. Проводка эт не шутки…-знаю я вашу про водку, - съязвила жена. –Лан, ты ж в курсе, что мне нельзя, -с досадой сказал Мишка. Я ненадолго!- И мы вышли на воздух.
Войдя в мою квартиру и разувшись, я долго не мог найти место для орхидеи. В итоге поставил на тумбочку у окна. Мишка глядел на мои кружения с орхидеей по квартире с ужасом. –Поставь чайник, чет опят захотелось чаю, - выдал он наконец. Я угукнул и поставил чайник на плиту. Мы сидели и смотрели друг на друга. – Диня, а вдруг она уже….опять не орхидея, может глянь, что она там делает, - шепнул Мишка. – У тебя по ботанике что было? – Да при чем тут ботаника!-мне даже смешно стало. Да тут скорее черная магия, магнитные бури и эта…как ее…эзотерика
-Да какая эзотерика! Это у нас психическое…девиант. По психологии изучали….- Сам ты девиант, -отмахнулся я. Это смахивает на делириум тременс, вот на что. Причем, коллективный. Карина же умерла! Ты это знаешь, я это знаю. Всего этого просто не может быть!
-Чего не может быть? Спросила Карина. И вот она входит в кухню, завернувшись в халат моей жены. По кухне проплыл аромат духов «Ангел».
Да что с вами, сидите, как истуканы. Налейте мне тоже чаю! – Как! Ты пьешь чай? – а что же мне пить? Она села в трогательную позу, с ногами на кухонный диванчик и взяла протянутый Мишкой чай.
Потом взглянула на висевший на стене календарь. Она встала, подошла к нему и долго смотрела на него. Знаете, парни, мне кажется, что-то случилось, я не могу никак дойти до дому,-сказала она задумчиво, не оборачиваясь. Я много раз пыталась дойти до своего подъезда, но оказывалась вдруг цветком в горшке. И почему у тебя, Соболев, календарь такой…футуристический? 2020 год! Хорошая шутка.
-А какой, по –твоему, сейчас год на дворе, -спросил я.
-2006, конечно, - я же не сумасшедшая.
Мы переглянулись. – Временной парадокс, - шепнул Мишка. Как в Докторе Кто….
Карина села напротив нас. Она была совершенно как при жизни, а вот нас она рассматривала с удивлением. – Если бы я не знала, что это вы, я бы подумала, что это ваши отцы, - сказала она.
- Карина, сейчас именно 2020 год, - сказал Мишка. И тебя в нем не может быть. Ты же умерла в 2006м! Помнишь, пикник рокеров, мотоцикл, авария…тебя ударило самосвалом…
- Я помню, да, было очень больно, сперва, а потом очень легко и так даже как-то весело….а потом я стала цветком. Забавно, правда, значит, смерти нет! Я же тут, с вами, вы говорите со мной. Не напоминайте мне больше, что я умерла, хорошо? Мне это неприятно.
Мы пообещали.
-Что же делать, завтра приедет моя жена и дети, - как же быть с тобой? – спросил я на полном серьезе, как будто бы речь шла о живом человеке.
- А, я при них буду просто цветком, - улыбнулась Карина. И только с тобой я буду собой.
Я вам должна это сказать, - Карина подняла на нас свои большие карие глаза, - я наказана так. Согласно моей космограмме…судьбе…или называйте, как хотите, но я должна была выбрать тогда одного из вас, и выйти замуж. У кого-то из вас была бы другая семья сейчас, - я и наши дети. Но я посмеялась над цыганкой, и она меня наказала. Карина заплакала.
Она сидела и плакала совершенно натуральными слезами, мы бросились ее утешать, я даже дал ей платок.
- Это было перед выпускным. Я шла по рынку, мне почему-то очень захотелось клубники, был май, ясный такой, жаркий день, и я до университета заскочила на рынок. И вот на входе меня остановила цыганка. Зуб золотой, бусы, монетки…- .Красавица, позолоти ручку, ай погадаю тебе..
У меня было в тот день отличное настроение, и я положила ей на руку неплохую денежку. –Два короля у тебя в ногах,-сказала она, и если не выберешь никого из них, то не продлится жизнь твоя дольше этого лета. Выбор сделай, и вы будете счастливы вечно.
- Не верю я в вашу вечность, да и вы цыгане известные врунишки, за цирк тебе заплатила, а лапшу на уши вешать не дам,- я как-то так нагрубила ей, рассмеялась и убежала. А дальше вы знаете, а потом-вот,- она кивнула на горшок. Вот вам и вечность…
Два короля это были вы. Я видела, что любой из вас бы женился на мне, но я не могла определиться, очень долго, но потом поняла, что влюбилась в тебя, Денис! Помнишь, ты подарил мне луну в зеркальце, помнишь? Оказывается, я именно в тот день должна была сделать выбор, когда ты пригласил поехать с тобой в тот замок с той вашей экскурсией, но Эдвин позвал на тусовку рокеров в Юрмалу на мотоцикле…и я поехала с ним, получается, я не выбрала в тот день никого из вас…ни тебя, ни Мишку, и, выходит, не продлила свою жизнь…она отвернулась и послышались всхлипывания.
Мы помолчали. Я вспомнил и ночь под магнолией, и отражение луны, дрожавшее в зеркальце, и возню Чарли под скамейкой, и поцелуй Карины. И вдруг вспомнил цыганку с золотым зубом, продавшую мне орхидею.
-Так я у этой цыганки и купил орхидею, - сказал я.
- А это она меня, дурочку, жалеет, - сказала печально Карина. Цыгане не торгуют цветами! Это она пытается вернуть меня назад, в поток жизни. Если я буду с тем из вас, кого выберу, время вернется назад, в тот день, ну, когда я….и я тогда не поеду на тот пикник, а поеду с тобой –куда ты меня приглашал?
- в рундальский замок, на экскурсию, - напомнил я.
- ну да, туда. Я выбираю тебя! – вскрикнула она вдруг, глаза ее вспыхнули, как у кошки, по лицу пробежала тень. Она стояла напротив меня и вдруг протянула ко мне руки. – Я выбираю тебя, Денис, мы будем вместе навечно! Мы поженимся! Я буду жить! – в ее голосе прозвучала такая горячая надежда, что я невольно взял ее руки в свои.
Вдруг Мишка захохотал и прикрыл рот рукой. Я как-будто очнулся и оттолкнул Карину, - со стены на меня смотрел большой семейный портрет-я, жена моя Оля и мои дети. Карина перехватила этот мой взгляд и возобновила штурм.- Выбирай меня! – умоляюще сказала она, делая шаг навстречу - Денис, пожалуйста! Я хочу жить! Я так хочу жить! Пожалуйста….. Она упала на ковер и забилась в рыданиях.
Мда, попал ты, Соболев,-сказал Мишка. Знаешь, я даже рад, что она тогда выбрала не меня. Я домой пойду, а вы тут…определяйтесь….я позвоню….и хлопнула за ним входная дверь.
-Карина,-я поднял ее с ковра. Я не могу. Я женат, понимаешь? Уже много лет. У меня есть дети. Я конечно был в тебя влюблен, но потом….потом понял, что влюбленность и любовь разные вещи, жену я люблю, Ольку мою…
- ее не будет существовать, Денис! День вашей встречи никогда не настанет, эти дети не родятся…но будет день нашей свадьбы, и детей тебе рожу я! Выйдем на балкон! Возьми, как тогда, зеркальце, и пусть в него отразится луна! И мы вернемся в тот день…ты снова будешь ты, молодой, а не такой вот…дядя,-она попыталась улыбнуться.
–Нет…Карина, я не могу…
-Ты пойдешь со мной на балкон! – Нет, я не….И вот железные стебли сжали мне горло и руки, балконная дверь вдруг оказалась открытой. Какой-то морок застлал мне глаза и я почувствовал холод вечерней улицы. Руки Карины, как стебли, опутали мою шею и в ушах зашумело. - Диня! –Мишкин голос прорывался сквозь мглу, и я рванулся сознанием на этот голос. Когда я очнулся, Мишка сгребал в совок обломки горшка. На полу лежала сломанная орхидея, из обломков хрупких веточек с набухшими почками сочилась самая настоящая кровь, она проступала капельками и на мясистых зеленых листьях. Из широко открытых белоснежных цветков, как из распахнутых удивленных глаз, стекала странная жидкость, похожая на слезы.
- Не покупай больше орхидей, - сказал мне Мишка, когда последний лепесток скрылся в черном полиэтилене.
- Что ты с ней сделал ?! – заорал я.
- Когда я вбежал на твой крик, она душила тебя на балконе. Я оторвал ее руки от твоего горла, но в руке у меня оказались вдруг стебли…потом ты выронил вот это-он поднял разбитое надвое зеркальце,-в каждой половинке был виден диск луны. Я наступил на него, когда боролся с ней, и она исчезла. Осталось только то, что теперь там, в мешке…
Я покосился на мешок. Мы с Мишкой вынесли его за стадион и закопали под большим вязом.
Прошёл год. Моя жена сообщила мне, что беременна, у нас непременно будет дочка, Кариночка! Так ей предсказала цыганка, которую она встретила возле женской консультации. Никакие уговоры на счет имени не помогли. Только Кариночка! – здесь жена была непреклонна.
- Она ведь так хотела жить,-шепнул я себе, обнимая жену. – Окей, сдаюсь. Мы назовем ее Кариной.
В прихожей хлопнула дверь. –Мам, пап! – Сын вбежал к нам в комнату, прижимая к груди маленького, растрепанного щенка йоркширского терьера. – можно, он будет жить с нами? Его зовут Чарли!
Я взял щенка на руки.- Привет, Чарли, - тихо сказал я, давно ничему не удивляясь. - А вот и ты! Жена не успела еще ничего сказать, а я шагнул к шкафу, достал оттуда ошейник, на котором было выгравировано имя Чарли и мой телефон, и пристегнул тот самый поводок, пылившийся в шкафу много лет.
- конечно, его зовут Чарли, - сказал я. И, оставив в изумлении жену и сына, пошел на кухню пить чай.